– Это опухоль лимфатической ткани – лимфоузлов, селезенки. Если опухоль развивалась долго, в течение нескольких лет, то в процесс вовлекаются и окружающие ткани. Описал эту болезнь полтора столетия тому назад англичанин Томас Ходжкин, и с тех пор она носит его имя. Медицина достигла в ее лечении больших успехов, и уровень московских онкологов и гематологов не уступает мировому. Специалисты, занимающиеся этой болезнью, постоянно обмениваются опытом, и никакие новейшие достижения не держатся в секрете.

– Каковы причины этой болезни?

– Скажу совершенно откровенно: этого еще не знает никто в мире. Важно, что врачи научились безошибочно ставить диагноз и успешно лечить лимфогранулематоз.

– Передается ли эта болезнь другим?

– Болезнь Ходжкина не переходит от одного человека к другому. Она не передается по наследству. У выздоровевших пациентов рождаются здоровые дети. Более того, даже у больных мам дети рождаются здоровыми. Наблюдения за такими детьми велись медиками в разных странах до двадцатилетнего возраста, и отклонений от нормы не было обнаружено. Болезнь Ходжкина не передается и при контакте, даже самом тесном, поскольку она не инфекционная.

– Как долго длится лечение?

– Примерно год. Шесть месяцев отводится на химиотерапию, затем после месячного перерыва пациент в течение четырех месяцев проходит лучевую терапию. После этого человек здоров, и никакой поддерживающей терапии ему не требуется.

Методы лечения, которые мы применяем, – химио- и лучевая терапия – страшат некоторых больных. Но так лечат лимфогранулематоз во всем мире, и восемь больных из десяти возвращаются к активной жизни. А два человека из десяти, скорее всего, страдают другой болезнью, которая на ранней стадии неотличима от болезни Ходжкина.

Вспоминаю своего пациента Сашу Малашенкова, мама которого, опасаясь химиотерапии, решила лечить его где угодно, но только не у нас. Мне пришлось обратиться к ней письменно. А заодно я отправил письма еще в десять квартир по соседству. В конце концов мама сдалась на уговоры соседей. С тех пор прошло уже десять лет. Теперь я вижу Сашу раз в год на контрольном обследовании, неизменно подтверждающем, что он здоров.

После излечения все наши пациенты приходят к нам раз в год, чтобы мы могли проверить не только эффект излечения от лимфогранулематоза, но и результат воздействия на организм химио- и лучевой терапии. Конечно, это лечение наносит вред, но организм в состоянии преодолеть и компенсировать его К сожалению, преодолеть и компенсировать саму болезнь без применения этих методов пока не удается.

Я видел множество молодых людей, заболевших лимфогранулематозом. Знаю, что многие предпринимали попытки найти другое лечение – посещали экстрасенсов, принимали витурит (препарат на основе ртути), акулий хрящ, прибегали к уринотерапии, пили «живую» и «мертвую» воду, делали уколы из молоки осетровых рыб. Каждый раз, поставив диагноз, я с волнением жду, какое решение примет больной, потому что от этого решения зависит его жизнь. Маша А., тридцатилетний психолог, лечилась от болезни Ходжкина «живой» и «мертвой» водой. Лимфоузлы у нее увеличились до такой степени, что голова и шея распухли до плеч, а локти она не могла прижать к туловищу. В онкологических больницах, куда она обращалась за помощью, лечить ее не взялись – решили, что поздно. Теперь, после года лечения у нас, она здорова.

– Доктор, а я буду здоров? – такой вопрос я слышу особенно часто.

– Да. Если будете все делать вовремя, точно так, как рекомендует врач.

С самого начала и до конца лечения у вас будет свой лечащий врач Вам придется сделать целый ряд исследований. Некоторые из них весьма неприятны, особенно биопсия. Несколько раз у вас будут брать кровь – на гормоны, биохимию, обмен железа, антитела. Это важно потому, что нам необходимо иметь полную информацию о состоянии вашего здоровья и до, и во время, и после лечения.

Девушкам и молодым женщинам под руководством эндокринолога придется принимать специальные препараты, чтобы прекратились месячные – их не должно быть в течение всего периода химиотерапии, то есть полгода. Во время лечения половая жизнь возможна и даже поощряется, но беременеть нельзя. Еще год потребуется на то, чтобы организм отдохнул после трудного лечения, и только после этого женщина может беременеть – у нее родится совершенно нормальный ребенок. Женщины, которые соблюдают этот порядок, не утрачивают способность к деторождению.

– А если пришла лечиться беременная женщина, что тогда?

– Это действительно сложная проблема, но и она разрешима. Если беременность больше 12 недель, она не прерывается. Мы лечим эту женщину по особой методике, и у нее рождается нормальный ребенок.

Мужчин чаще всего волнует другой вопрос.

– Доктор, я останусь полноценным мужчиной?

– Вы останетесь таким же сексуально активным, каким были до лечения. Но детей у вас долго не будет. Сперматогенез восстанавливается далеко не сразу после выздоровления. Поэтому каждому молодому мужчине, проходящему лечение, предлагается создать свой семенной фонд, который будет храниться у нас в центре в специальном банке при температуре минус 197°C в течение десятилетий. То есть, сдав сперму до начала лечения, вы обеспечиваете своей жене возможность забеременеть в любое время, когда у вас обоих появится такое желание. Из замороженной спермы путем искусственного оплодотворения появится на свет совершенно нормальный ребенок.

Быть может, сегодня вы не женаты и не думаете о будущей семье, о детях, но никому из нас не дано знать, что с нами будет через три, пять, десять лет.

За рубежом введены в практику специальные банки, принимающие на хранение сперму от любого мужчины. В нашей стране такой банк для мужчин, больных лимфогранулематозом, имеется только у нас.

– Скажите, а действительно из-за этого лечения я потеряю волосы?

– Да, волосы станут редеть. Придется постричься наголо и носить какое-то время шапочку, косынку или парик. Но через несколько месяцев после начала лечения волосы начнут снова отрастать. И тогда уже претензий к волосам у вас не будет.

– Смогу ли я во время лечения работать, заниматься спортом?

– Большинство наших пациентов продолжают работать и учиться. А вот сочетать химиотерапию с интенсивными занятиями спортом невозможно. Зарядка, бег по утрам, плавание полезны, а спортивные тренировки на время лечения придется прекратить.

– Надо ли менять что-нибудь в питании?

– Нет. Только соль потребуется ограничить, когда в курс лечения войдет преднизолон. Кстати, когда вы будете принимать это лекарство, возникнет непреодолимое желание есть. Типичная картина: заходишь в палату в три часа ночи, а пациент сидит и уплетает курицу или торт. В этот период, чтобы не располнеть, лучше всего перейти на овощи и фрукты, исключив мучную и сладкую пищу.

– Можно ли при этой болезни загорать?

– Яркие солнечные лучи при лимфогранулематозе противопоказаны. На пляже посидеть можно, но под тентом, а после купания сразу уходить в тень. Работать на огороде обязательно в рубашке и шляпе.

– Доктор, мне придется много месяцев лежать в больнице?

– Все исследования и лечение осуществляются у нас амбулаторно. В отделении остаются только иногородние пациенты, которым негде жить, и те, кому из-за плохого самочувствия трудно ездить в наш центр. Остальные пациенты живут дома.

По вторникам в нашей клинике бывает общий обход. Поскольку амбулаторных больных у нас много, больше сотни, то каждый пациент приходит на осмотр лишь раз в месяц, в один из вторников. В этот день он предстает перед нашим врачебным собранием: лечащим врачом, его старшим наставником – кандидатом наук или ассистентом кафедры гематологии, заведующей отделением и мною – руководителем отделения гематологии и интенсивной терапии. Каждый больной, таким образом, находится у нас под контролем как минимум четырех человек, то есть целого коллектива профессионалов. Если все в порядке, никто не вмешивается в действия лечащего врача.

Нередко мне задают такой вопрос:

– А могу я поехать лечиться за границу?

– Пожалуйста, вы вправе выбирать место лечения. Правда, за границей лечение проводится по той же методике, а стоит намного дороже (от 50 000 долларов).

Если вы решите лечиться за рубежом, обязательно посоветуйтесь с нами. Надо выбирать для лечения не страну, а конкретного врача. Все крупные практикующие гематологи мира знают друг друга – в редкой специальности так бывает.

Несколько раз мне приходилось выполнять такие просьбы своих пациентов, и они на собственном опыте убеждались, что во всем мире лимфогранулематоз лечат по одним и тем же программам. Однажды я возил пациента, прошедшего у нас курс лечения, в Кёльн. Его родители хотели убедиться в успехе лечения и услышать мнение независимого специалиста. Я показал мальчика профессору Волькеру Дилю и получил подтверждение того, что он здоров. Папа мальчика имел возможность поговорить с профессором, и это его совершенно успокоило.

Самая большая беда для врача – преждевременное прекращение лечения. Бывает так: пациент чувствует себя хорошо, он уже уверен, что все прошло. Но через два-три года болезнь вернется, а вылечить ее будет намного сложнее. Мы всегда тяжело переживаем уход пациента. Директор нашего центра Андрей Иванович Воробьев, который занимается лимфогранулематозом всю жизнь, считает, что нет плохих пациентов, в их уходе виноваты врачи, которые не сумели доказать, убедить, завоевать доверие.

В этой статье я попытался доказать, что болезнь Ходжкина излечима, убедить, что мы умеем ее лечить, и завоевать доверие людей, у которых обнаружен лимфогранулематоз. Если мне это удалось, то люди, которым нужна наша помощь, придут к нам и скажут: «Я вручаю свою жизнь профессионалам и хочу быть уверенным в том, что стану здоровым». Такой договор мы готовы выполнить.